Джо Мейер "Мой подход - сделать музыку группы лучше".

Как ты настраиваешь пластики на малом барабане из березы?

Оба пластика натягиваю примерно одинаково. Когда я ставлю новые пластики, сначала затягиваю их очень сильно, затем настраиваю очень низко, используя только пальцы. Далее я закручиваю винты приблизительно на 4.5 оборота (строй всё ещё достаточно низкий), ударный пластик могу подтянуть еще на четверть оборота. Достигнув одинаковой настройки винтов ударного пластика, я настраиваю его таким образом, чтобы он строил с резонансным пластиком. Обычно натяжение резонансного пластика такое как и на ударном, иногда немного выше.

Какие пластики ты используешь?

Для ударной стороны Ambassadors с напылением, и для резонансной стороны чистые Ambassadors. Иногда ставлю Powerstroke, но мне не нравятся двухслойные пластики – кажется, что с ними теряются низкие частоты. Обычно настраивая бас-барабан, я натягиваю оба пластика, ровно настолько чтобы на поверхности не оставалось морщин. Бас-барабан в моей репетиционной комнате заглушен подушкой, но на концертах обычно внутри ничего нет. Встречаются помещения в которых совершенно необходимо приглушать бас-барабан, но в основном я не сторонник этого; достаточно глушения достигаемого соприкосновением колотушки и пластика.

Томы для живого выступления я настраиваю более высоко для проекции. Это также даёт мне бОльшую “читаемость” и присутствие в миксе.

Я впервые понял это, когда один парень из группы, которая была у нас на “разогреве”, играл на моей установке, в то время как вышел послушать в зал. Установка была настроена как обычно, и когда парень играл, звук был неплохим. Но непосредственно перед своим выступлением я перестроил ее немного выше, и, услышав изменения, мой друг отметил – “твои барабаны звучат так хорошо и ярко!”

Я не вносил колоссальных изменений, просто слегка повысил строй ударного пластика. Думаю, нетрудно провести такую настройку, особенно, если у вас – Sonor Lite. Барабанщику легко работать с этой установкой; даже неважно, настроена она или нет – обычно достаточно усилить натяжение пластика, чтобы добиться хорошего саунда. Это признак качественного барабана: даже без настройки он звучит хорошо! (смеется)

Значит, предпочитаешь играть на Sonor Lite?

Да. Или выбираю барабаны с еще более легким корпусом. Сейчас у меня новая березовая установка серии Designer, размеры те же, что и у Sonor Lite: бас-барабан 20 дюймов, томы – 10,12 и 14 дюймов. Правда, в последнее время я использовал бочку 18 дюймов – просто захотелось новых ощущений.

Большинство барабанщиков, играя на бас-барабане в 18 дюймов, настраивают его высоко, и используют ногу как третью руку, вместо традиционных партий. Ты поступаешь так же?

Нет. Бас-барабан я использую по назначению. Окей, в в условиях конкуренции с парнем с гитарным стеком Marshall – я не поставлю 18-ти дюймовый бас-барабан. Однако в большинстве небольших клубов Нью-Йорка это приемлимо.

Слышали о барабанщике Macke из команды Bad Brains? Мощный барабанщик! Парень играет hard-core speed metal на глубоком 18-ти дюймовом бас-барабане. Партии двух басовых барабанов звучат чисто за счет отзывчивости и быстроты самого барабана.

Он еще и удобен при транспортировке.

Да. Хотел бы я иметь только одну установку и один набор тарелок, подходящие для любого стиля игры. Мне не под силу таскать пять чехлов для тарелок и еще восемь малых барабанов на каждую студийную сессию. Прекрасно обладать всем этим, но обычно я заканчиваю тем, что использую только один инструмент! (смеется)

Если я приношу в студию 5 малых барабанов, то обычно выбираю из них тот, что и всегда, - березовый 4х14 дюймов. Такое ощущение, что он подходит для любых музыкальных условий. Только если я играю много сайдстика, приходится брать другой малый: звук сайдстика (side-stick или rimclick, не путать с римшотом! - прим. Drumspeech.com) березового 4-х дюймового малого в этом случае тонковат. Такая замена происходит редко, ведь сайдстик занимают около 8% всех партий.

Как обстоит дело с выбором тарелок? Я слышал, что ты переключился с Paiste на Sabian.

Мне нравится темное звучание тарелок. В то время, как я перешел на Sabian, они были единственной фирмой подобного размера с производством тарелок истинно ручной работы. Я хотел этого звука - Paiste не смог мне этого предложить. Ребята из Sabian были очень предупредительны, Bill Zildjian отправил мне несколько особенных моделей. В результате я решил перейти на Sabian, на данный момент мы вместе уже около 8 или 9 лет.

Ты выбрал серию HH?

На данный момент да. В последнее время я часто играл громкую музыку, где требовалась чувствительность ручной работы пробивающая при этом стену дисторшн-примочек. Лично я предпочитаю маленькие тарелки. Я не фанат сустейна, мне нравится, когда тарелки шумные, с одинаковым с установкой сустейном.

Очевидно, что тебе необходим широкий выбор тарелок, чтобы в разных условиях быть на высоте. Но все же: какие именно тарелки ты предпочитаешь?

То, что сейчас находится в моей репетиционной комнате – и есть мой основной выбор. Для хэта я беру Sabian HHX, 13 дюймов, или серию AA, 14 дюймов. Если играю тяжелый рок, то использую серию AA с заклепками, 15 дюймов. Но все-таки в основном играю по хэту HHX, 13 дюймов. Время от времени я играю на дополнительном наборе хай-хэтов – это либо 10-ти дюймовый мини-хэт либо 15-ти дюймовый с заклепками.

Наряду с указанными тарелками я использую сплэш-тарелку серии HHX, 12 дюймов, и основной крэш на 17 дюймов той же серии. Справа у меня 15” HHX studio crash и две чайны 16 или 18" HH thin. Иногда на стойке хай-хэта я устанавливаю16-ти дюймовый крэш поверх чайны, оставляя между ними небольшой просвет.

Что касается райда…О, мой бог! Иногда я играю по райду Ed Shaughnessy на 21 дюйм. Но сейчас работаю с Sabian над собственной разработкой (интервью 96-го года прим. Drumspeech.com). Это особенный райд, похожий на райд серии Leopard, однако по форме он больше напоминает крэш. Звучание такого райда практически как у традиционного Leopard, только чуть ярче.

В конечном счете это будет темная, не сухая тарелка. Я ищу звучание как у Tony Williams, когда он играл у Miles, - глубокий и вкусный саунд, но достаточно четкий, чтобы можно было использовать его при игре с усилителями. Если я добьюсь подобного звучания и ощущения от райда, я буду просто счастлив и буду часто его использовать.

Давай вернемся в прошлое – ко времени твоего переезда из Швейцарии в Америку.

В Швейцарии я был барабанщиком коммерчески успешным, но творчески неудовлетворенным. Я превращался в общедоступного музыканта, которого приглашают в студии для работы с ужасным материалом. Я всегда мечтал поиграть со своими героями.

Швейцария не сильна музыкальной сценой, поэтому я переехал в Вену и часто бывал в Германии. А в 26 лет, я твердо осознал, что действительно хочу делать то, что мне нравится, но это невозможно в Европе, поэтому и сделал решительный шаг и уехал в Соединенные Штаты. Я многим пожертвовал в финансовом плане, потому что в Европе у меня было много работы.

Веры мне придавало то, что меня поддерживали многие американские музыканты, игравшие в Европе, такие люди, как Monty Alexander, Dizzy Gillespie, James “Blood” Ulmer и другие. Я также записывался с John Zorn. Когда я приехал в Штаты, все сразу завертелось.

Ты сразу прибыл в Нью-Йорк?

Да. В первый же день в Нью-Йорке я встретил на улице John Zorn, и он попросил меня поиграть этим же вечером на выступлении. Однако затем последовал период, когда я совсем не играл.

У меня не было завязок, чтобы сразу заняться концертной деятельностью или стать сессионным музыкантом. Если вы сейчас посмотрите на Нью-Йорк, он производит впечатление музыкальной столицы и центра звукозаписывающей и развлекательной индустрии. Но, учитывая его размеры и потенциал, должен заметить, что музыкальная сцена Нью-Йорка в упадке. Нет по-настоящему классных команд, хотя потенциал огромен, много великолепных музыкантов. Если сравнивать нынешнее положение дел с тем, что происходило 20 лет назад, то становится грустно.

Я осмотрелся и понял, что каждый стремится выжить. Я приехал в Америку, чтобы делать что-то особенное, поэтому и решил собрать группу. Я нашел в Screaming Headless Torsos верное видение и эстетику, все, что было важно для меня. И еще у них было понимание, как все это соединить в единое целое. Фронтменом группы был David Fiuczynski, до моего появления они сменили много барабанщиков. Я твердо знал, что именно в такой команде я хочу играть и сочинять музыку.

В группу я вложил много сил, и оказалось, не зря. Это потребовало времени, но в конечном счете люди стали замечать группу. К сожалению, звукозаписывающий бизнес не склонен продвигать новый материал, если он выходит за грань привычного. Поэтому я не знаю, какое будущее ждет группу.

Я ушел из группы по личным причинам, к тому же пора заняться собственным проектом. Я уже написал много материала, который хотел бы поиграть, но это не вписывается в эстетику Torsos. Я пишу музыку и у меня есть опыт работы продюсером, моя задача сейчас – найти людей, с которыми можно будет работать над моим материалом.

К какому звучанию будешь стремиться? Для альбома Torsos ты написал две очень разные песни “Wedding In Sarajevo” и “Word To Herb”.

“Wedding In Sarajevo” – нетипичная для меня песня. Я подумал, что ее мог бы спеть Dean и написал песню для него. Это гармонически сложная мелодия со сменой рисунков, обычно я не пишу подобные песни. Мне нравится музыка с зарядом энергии, с элементом неожиданности и многочисленными импровизациями. Мне импонирует нарастающая драма, как например, в фильмах Хичкока или хорошем шоу. Я также люблю визуальные и развлекательные аспекты музыки, они вторичны по отношению к саунду, но подогревают воображение, если хорошо преподнесены.

В музыкальном плане я пытаюсь соединить различные веяния, хотя иногда они совершенно несовместимы. Но я определенно буду использовать текстуры современной танцевальной музыки, поскольку звучание постоянно развивается. Мне интересны стили jungle drum & bass, hip-hop, trip-hop.

Расскажи о стиле trip-hop

Это инструментальная разновидность стиля hip-hop. Используются те же барабанные лупы и аналоговые синтезаторы. Трип-хоп близок к эмбиенту. Стиль, подразумеваемый под этим названием, меняется каждую неделю, но именно этим он и интересен. Как бы сильно я не любил джаз, я не считаю себя джазовым музыкантом в привычном смысле. Я – музыкант в поиске нового материала и исследователь границ разных стилей.

Torsos уже экспериментируют с подобным материалом, чем твоя музыка будет отличаться?

Я еще не уверен, буду ли играть только инструментал или с вокалом. В плане маркетинга есть большая разница, задействован ли вокалист в записи, ведь в этом случае все внимание уделяется вокалисту. Если у тебя есть великолепный певец, все будет на высшем уровне, без хорошего вокала ничего не получится.

Если нет вокалиста, естественно, что слушатели уделяют больше внимания музыке. Но с деловой точки зрения, с вокалистом ты добьешься большего признания, что отразится на размерах продаж альбомов. Я никогда не делал что-то из-за денег. Я преуспевал без погони за деньгами. Всегда приходится идти на какие-либо компромиссы, но в этом не стоит торопиться. Мне нужно принять важное решение – будет ли у меня вокалист, и я не хочу действовать поспешно. Замечательно, если удастся найти вокал, сочетающийся с моей музыкой, если же нет – что ж, появится новый материал. Это трудно объяснить, но и Torsos охарактеризовать непросто. Они немного взяли от Living Colour, немного от Ornette Coleman, и добавили элементы разных стилей.

Когда люди спрашивают Santana о его стиле, как он может описать это? “Похоже на стиль Hendrix, но с добавлением афро-кубинских элементов”…Да уж. (смеется) Если какая-то группа сейчас звучит именно так, говорят, что это звучание в стиле Santana.

Это серьезная проблема музыкальной сцены: если ты необычен, не вписываешься в уже существующие категории, критики сходят с ума, потому что им приходится открывать новые горизонты рынка. Они сбиты с толку, потому что впереди неизвестная территория, а они не очень хорошо ладят с тем, с чем еще не сталкивались. Критики не могут просто сказать: Springsteen сделал то-то, Whitney Houston вот это, эта новая группа играет так, а вот совершенно новый подход демонстрирует Bjork. Они хороши, когда имеют дело с одними и теми же фактами, но не знают как быть с новым и неизвестным. По справедливости, в звукозаписывающей индустрии мало достойных людей, большинство из них – по сути адвокаты.

Закончились времена, когда музыкальной индустрии были важны музыканты. (смеется) Если на вас нет ярлыка, неординарность – ваша большая проблема. Как только вы стали понятны и успешны, неординарность становится преимуществом. Группам приходится преодолевать эти трудности: необходимо быть на кого-то похожим, чтобы вас заметили, и в то же время отличаться настолько, чтобы выделиться.

В сутках всего лишь 24 часа и 7 дней в неделе. Как можно все успеть: играть музыку, которая позволит платить за квартиру и репетиционную базу, покупать еду, и заниматься собственными проектами?

Можно завести богатую подружку! (смеется) На самом деле я готов работать без отдыха. Для меня способы заработка – барабанные мастер-классы, участие в записи альбомов. Я не занимаюсь преподаванием, но иногда провожу семинары.

Я считаю джаз “статьей экспорта” Америки, настоящее признание он получает не здесь, а за границами США. Заработать, играя джаз, можно в основном в Европе и Японии, поэтому я так много путешествую. Это хорошо срабатывает. Музыка, которая позволяет мне зарабатывать деньги, дает возможность не только играть на барабанах, но и писать песни, создавать рекламные ролики для совместной немецко-швейцарской телекоммуникационной компании. Подобная работа позволяет мне платить за аренду и действительно мне нравится, потому что это настоящий вызов: создать запоминающуюся музыкальную вещь длительностью в 15 секунд. Но я не хотел бы посвящать этому все свое время. В этом-то и проблема: если хочешь таким образом много заработать, придется сосредоточиться только на создании рекламных роликов.

Есть ли у тебя на примете люди, с которыми хотелось бы сотрудничать в плане музыки, или пока предпочитаешь работать один?

Вообще-то люди на примете есть. Пока я не говорил бы о них, я еще не вышел с ними на контакт. Могу только сказать, что это выдающие, замечательные музыканты нью-йоркской сцены.

Какие инструменты ты хочешь слышать в своем проекте?

Это определенно бас, клавишные и пара гитар. Думаю и о сотрудничестве с ди-джеем.

Набор инструментов напоминает о Vernon Reid и звучании группы Masque.

(Смеется) Да, об этом я и говорил ранее – если ты первым что-то создаешь, ты как будто получаешь авторское право на свое изобретение. Я хочу использовать наработки и текстуры ди-джеев, потому что хип-хоп без ди-джея – не хип-хоп. Ди-джеи создают узнаваемую фактуру стиля.

У меня есть идея создать трио-проект: только гитара, бас и барабаны, где на первый план выйдет музыкальная игра. Другой проект будет больше коммерческим, с которым я смогу ездить в турне.

Примечание Jojo Mayer:

Это мое первое интервью крупному изданию в США. Stanley Hall (редактор Talking Drums) провел интервью совершенно замечательным образом, компетентно и заинтересованно. Большой редкостью явилось то, что мне удалось выразить себя, чувствуя себя не скованным рамками. Интервью без редакции и купюр! Оглядываясь назад, я вижу, что оно выдерживает испытание временем в отношении высказанных мной идей. Необычно и внимание к деталям и огромное количество информации. Именно это интервью я взял бы с собой на необитаемый остров… К сожалению, возможно из-за неистребимого журналистского духа и нежелания идти на компромиссы, делая журнал более коммерческим, Talking Drums прекратили свое существование. Но эта великолепная и идеально выстроенная статья останется наследством замечательного журнала.