Барабанщики-преподаватели: беседа за круглым столом

Что будет, если собрать четырех ведущих преподавателей-барабанщиков из Сан-Франциско, в одной небольшой комнате? Если их снабдить достаточным количеством кофе Starbucks с бубликами, они могут так разоткровенничаться, что изрядно вас удивят, особенно если речь идет о довольно разномастной группе педагогов, таких как видный автор-перкуссионист John Xepoleas, бывшая барабанщица группы Four Non-Blondes Dawn Richardson, колумнист [постоянный автор колонки или раздела в печатном издании – прим. Drumspeech.com] журнала DRUM! Wally Schnalle и всемирно известный коллекционер винтажных малых барабанов Mike Curotto. Они не просто поделились своим столь нелегко приобретенным опытом, но при этом даже ухитрились не подраться.

Как вы вдохновляете своих студентов во время занятий?

Schnalle: У меня бывало такое: когда показываешь ребятам парадидл, или дробь из девяти ударов, или еще что-нибудь этакое, у них поначалу такая реакция: "Пфф... Да что я буду с этим делать?" А потом садишься за установку и говоришь: "Вот парочка способов как это можно применить..." – и вскоре они уже меняют мнение: "Ого, да это клевая штука".

Richardson: Порой не всегда бывает легко показать на практике, почему та или иная вещь может быть полезной. В общем, это как брокколи: она ведь тоже полезна, хотя и не всем нравится.

Как лучше всего выстраивать преподавательский бизнес?

Xepoleas: У меня опубликовано много статей в журналах, книг и прочего – все это, конечно, помогает, но все-таки лучше всего работает сарафанное радио.

Schnalle: Сейчас я считаю, что главное – это рекомендации и хорошее знание своего дела. Я, конечно, публикую свою рекламу на "Желтых страницах" и делаю прочие вещи, которые способствуют тому, что мое имя всегда на слуху. А вообще, хватает и простых рекомендаций – сегодня с помощью Интернета люди могут сами все отыскать.

Curotto: У меня есть пять способов выстраивать бизнес: я даю консультации в магазине, использую кое-какую рекламу, пользуюсь устными рекомендациями, развиваю сеть постоянных клиентов, и наконец пятый способ – люди должны видеть, как ты играешь. К примеру, сам я встретил одного из своих будущих учителей когда мои родители были на свадьбе – он там играл на барабанах.

Насколько хорошо может зарабатывать преподаватель?

Curotto: Я считаю так: это не хобби. Хобби у меня уже есть: я собираю винтажные малые барабаны. Так что я склонен относиться к этому как к бизнесу. Лично мне нужно, чтобы об отмене занятия меня уведомляли за двое суток, потому что я не хочу чувствовать себя как футбольный тренер, делающий замену в последние минуты перед матчем. Вы уведомляете меня за двое суток – и вам же самим будет потом проще нагнать. Ведь люди не понимают, что сейчас я трачу на них два часа своего времени: один час – это который они прогуляли, а второй – это тот, который мне понадобится, чтобы восполнить пропущенный урок. И еще я говорю им, что на это потребуется некоторое время, поскольку у меня и без того по 50 часов занятий в неделю.

Schnalle: То есть вопрос в том, как выкроить дополнительный час?

Curotto: Это уже экстрим, но бизнес есть бизнес.

Xepoleas: Я думаю, нужно относиться к этому как к бизнесу, хотя мне кажется, ты [имеет в виду Curotto] проводишь раза в два больше уроков, чем я. Я считаю, это позволяет очень хорошо зарабатывать – все зависит от того, насколько интенсивно вы хотите преподавать; но, полагаю, визитная карточка для всех нас – это все-таки преподавательская деятельность, хотя лично я, например, еще и руковожу, выступаю, записываю, пишу книги и много еще чего.

Xepoleas: Иметь возможность делать много разных вещей одновременно, свести все под одной крышей – это ведь гораздо интереснее. Я, например, выделяю урокам не более 20 часов в неделю, потому что иначе я не мог бы заниматься другими делами, которые дают мне почувствовать простое человеческое счастье. Раньше я преподавал больше, но лично для меня это было чересчур – и в итоге я утратил страсть к преподаванию.

Schnalle: Помню, я когда-то говорил: "Если занятия музыкой помогут мне хотя бы оплачивать счета, я буду счастливым человеком". И сейчас я могу трезво оценить свое положение и сказать себе: "Старик, тебе это удалось". Разумеется, я не богат, но счастлив, что занимаюсь тем, чем занимаюсь, и при этом оплачиваю все свои счета.

Студенты обращаются к вам потому, что вы известны каким-то конкретным барабанным стилем?

Schnalle: Я бы сказал так: 50 на 50. Некоторые из взрослых учащихся приходят к мысли: "Зря я забросил это дело, когда еще в школе учился", – вот и обращаются ко мне, желая наверстать упущенное. Но эти взрослые студенты приходят ко мне потому, что они уже имеют кое-какие навыки и слышали, как я играю и все такое. А есть еще ребята, которые учатся классе в 9-7, или даже помладше, и они – несмотря на то, что получили от меня CD-диск – понятия не имеют, что как я играю за пределами той комнаты, в которой я провожу с ними получасовые занятия.

Richardson: Пожалуй, в моем случае тоже примерно 50 на 50. Возможно, кто-то обращается ко мне потому, что им известна моя репутация или они хотят играть главным образом рок-музыку. Но вторая половина руководствуется чисто географическими причинами. Ну, то есть, тут главное, что именно ты – известный в данном районе человек, которого многие рекомендуют, и совсем юным ребятам больше от тебя ничего не надо. В принципе, парадидлам их может научить любой. Думаю, главное – это давать им возможность получать позитивный опыт и научиться сфокусированному настрою на занятиях, правильно?

Curotto: Прекрасно подмечено. Я говорю более взрослым студентам: "Представьте, что вы генеральный директор крупной компании и просто играете в гольф – вы же не собираетесь уже на следующей неделе выступать с группой. Делайте, что умеете, и будем получать удовольствие".

Schnalle: Поначалу я ожидал, что студенты будут проявлять такую же заинтересованность, как и я. Потом понял, что у каждого свой уровень. Был у меня один "кадр", несколько лет назад, и вот по прошествии примерно шести уроков мы с ним пытаемся сыграть восьмые ноты в такт с метрономом, а в результате даже близко не выходит, и в конце концов мне оставалось только сказать: "Пожалуй, это не для тебя". Мы старались как могли, но толку так и не добились. Но все же я придержал язык, и вот через несколько месяцев он весь такой радостный и счастливый: "Все-таки я одолел эту вещь…"

[Все понимающе смеются]

Curotto: Значит, он все-таки старался…

Xepoleas: Ко мне приходят школьники в возрасте от 12 до 17 лет с конкретной целью – играть в какой-нибудь известной группе, поэтому им надо знать, как читать партитуры, им надо знать, как играть в самых разных стилях. Вообще, я стараюсь не брать студентов, которые хотят только приходить разучивать песни. Мне это не доставляет радости. И я не думаю, что они сами извлекают из этого какую-то особую пользу. Но между делом, если выпадает случай, я им помогаю.

Curotto: Правильно.

Xepoleas: А репутация у меня примерно такая: "Вот увидишь, он даст тебе очень прочный фундамент". И я говорю каждому из них, когда они ко мне приходят: хочешь стать профессиональным музыкантом – отлично. Это не первостепенная наша задача, но моя цель – сделать так, чтоб ты звучал, как настоящий музыкант. И я надеюсь – пусть даже тебе 12 лет, неважно, но если ты все делаешь правильно, используешь правильный подход и разбираешься в фразировках, то ты сумеешь зазвучать как барабанщик-профессионал. Конечно, потребуется не один день занятий, но в этом-то и состоит моя цель. Думаю, люди осознают это, и реакция их такая: "Это немного не такой подход, как у Энди на другом конце улицы или у Фреда там-то", – понимаете, о чем я?

Curotto: Кстати, насчет того, что ты обычно не берешь учеников моложе 12 лет, так? Я раньше не хотел брать шести-семилетних, но в этом году меня посетило небольшое откровение. Моей дочери 18, она учится на хореографии в Нью-Йорке, и весьма успешно; а когда ей было три года, моя мама взялась водить ее на чечетку и балет, и это сыграло впоследствии решающую роль. И вот в итоге я взял парочку шестилеток. У меня даже есть один ученик четырех с половиной лет – и вы не поверите: этот парнишка играет восьмые под метроном на 100 bpm [англ. beat per minute – ударов в минуту], да еще и отстукивает ногой по полу и считает!

Все ли вы практикуете строгий подход– в том смысле, что они сперва должны разучить рудименты на пэдах, а уже потом вы позволяете им сесть за установку?

Xepoleas: О нет, это старая школа.

Richardson: Нет-нет.

Curotto: Не-а.

Schnalle: У меня был такой опыт, когда студентов не сразу садишь за установку. Я бы и сейчас не прочь так делать, если они сами согласятся. Допустим, если у них пока что нет своей ударной установки, я говорю: "Давайте сперва немного поработаем на пэдах, пока вы не будете готовы сесть за установку". Но часто бывает, что они говорят: "А мне подарили установку на Рождество".

Richardson: Да, у многих из них уже есть установка.

Xepoleas: На первом уроке я объясняю им так: "Мы будем играть на ударной установке – я знаю, что вы за этим сюда и пришли, – однако существуют и другие стороны обучения. Одна из сторон состоит в том, что вам необходимо упражняться на пэде, чтобы развить руки; есть и другая сторона – нужно учиться читать ноты. Если будете работать над всеми тремя сторонами, то добьетесь успеха". Но я не собираюсь уподобляться учителю старой школы: "Может быть, если будете работать над рудиментами в течение нескольких лет, то..." – потому что они не будут так упорствовать над чем-то одним.

Curotto: Я говорю студенту, что могу подготовить его к игре на ударной установке за две-четыре недели. И на этом этапе моя цель – научить их читать восьмые ноты, чтобы мы могли взяться за Funky Primer [исполнитель – Charles Dowd]. Funky Primer начинается с восьмых нот, так что тут нужен как минимум плавный методический подход. И родителям я то же самое говорю, чтобы они не паниковали раньше времени; однако это не значит, что я стану принуждать вас купить ударную установку.

Richardson: Я тоже стараюсь использовать оба варианта, потому что, когда они добираются до установки, им не дает покоя координация движений всего тела. И лучше заставить их мыслить примерно так: "На этом этапе работаем только над руками", – потому что ты знаешь: когда они доберутся до установки, все полетит к чертям. Сразу все удержать в голове невозможно, так что обычно я сажу их за установку, в общем-то, уже в первый день, они все равно не утерпят и сядут.

Xepoleas: Обычно требуется пара месяцев – это как магическое число. Я говорю ученику: "Вот тебе листок с битами. Сделай себе ударную установку". Когда я сам был пацаном, то клал на край кровати пару книг. Вот это твой хай-хэт, вот это малый барабан, ударяй в пол [топает ногой по ковру, имитируя бас-барабан], развивай координацию, а когда придешь ко мне, я дам тебе несколько минут поиграть на барабанах и прочувствовать, каково это. И если будешь продолжать упорно заниматься и покажешь родителям, как у тебя выходит, чтобы им самим захотелось зайти к тебе и послушать твою игру, – тогда, возможно, в итоге они сами придут к решению купить тебе установку.

Curotto: На первом уроке под конец мы просто импровизируем. Если парень совсем никакой, я говорю: "Просто бей в барабаны". Я говорю студентам: "Играйте как хотите – громко или тихо, легко или сильно, или как угодно быстро – просто делайте что-нибудь". И тогда они начинают понимать, что такое сидеть за настоящей ударной установкой, и, может быть, у них зародится мысль: "А это будет здорово". А может, и не зародится.

Schnalle: И как часто тебе приходится менять пластики?

Curotto: Да уж, лучше и не спрашивай!

[Все смеются]

Какой "сетап" у вас в студии? Одна установка? Две установки рядом?

Curotto: У меня просто две установки, да еще рядом небольшая пэдовая установочка. Я подключаю пэд к электронной штуковине Roland и использую динамик, а еще у меня есть пэд на стойке, который можно поставить рядом. Так что мы немного упражняемся на пэдах и при этом сидим напротив двух ударных установок, стереосистемы и DVD-плеера с телевизором – на случай, если потребуется просмотреть какой-нибудь диск. Нужно ведь иметь возможность показывать им что-нибудь, как-то их вдохновлять.

Richardson: И я тоже так делаю, так что, когда мы работаем с пэдами, студенты могут поместить пэд к себе на ударную установку; и у меня еще есть малый барабан, с которым я могу встать перед ними, чтобы им было видно меня, мои руки.

Curotto: Но я думаю, действительно следует иметь две ударные установки.

Xepoleas: Совершенно верно. Моя установка, скорее, для рока, у нее и размеры побольше, она вся обставлена микрофонами, и на ней можно делать записи. А рядом с ней у меня небольшая бибоповая установка.

Curotto: О чем и речь.

Xepoleas: И студентам-джазистам, которые очень хотят исполнять джаз, я даю на ней поиграть, чтобы они знали, каково это – играть на 18-дюймовом бас-барабане с двумя пластиками, когда колотушка отскакивает. Это другое звучание.

Вы следуете собственной методике или же подражаете стилю преподавателей, которые когда-то вас обучали?

Schnalle: Думаю, что на мое формирование оказал влияние каждый, у кого я брал уроки. Я до сих пор вспоминаю одного учителя, который говорил: "Всегда делай это и никогда не делай то". И этот голос у тебя в голове, когда ты играешь... А потом думаешь: "То ли это я не так понял учителя с самого начала, то ли тут дело в нем самом – может, это он не прав, потому что был слишком категоричен?" Поэтому я всегда стараюсь удостовериться в наличии четкого взаимопонимания и не пытаюсь делать категоричные умозаключения.

Xepoleas: А разве мы не хотим постоянно развиваться как преподаватели? Можно перенять кое-что у своих собственных учителей, как ты и сказал; тут главное – решить, чему хочешь учить, чему не хочешь, что-то может всплыть уже по ходу дела, – а еще нужно учиться у своих же студентов.

Curotto: Мой первый учитель, который помог мне стать профессионалом, – Mike DeLucca – я, можно сказать, выстраиваю свое преподавание так же, как это делал он. Но я обучался и у другого специалиста – George Marsh’а, отличного барабанщика. У него я тоже кое-что позаимствовал. Он записывал все, что давал студентам, и я поступаю так же. У меня всегда при себе имена всех студентов и вся информация – я записываю то, что им даю.

Xepoleas: Записываешь отдельно или у них в тетрадях?

Curotto: Отдельно.

Xepoleas: Серьезно?

Curotto: Да, и прежде всего это здорово помогает, если они забывают свои тетради, будь то случайно или намеренно. Я говорю: "Ну, это не страшно, у меня есть копии тетрадных записей – вот то, что мы делали на прошлой неделе".

Xepoleas: Ты сумасшедший.

Schnalle: Тебе нужен секретарь, дружище.

[Снова все смеются]

Кто-либо из ваших бывших студентов вышел на большую сцену?

Xepoleas: Один из моих студентов... хотя на самом деле он учился у меня недолго, но он потом играл в Counting Crowes. Однажды он пришел на занятия в совершенно расстроенных чувствах, типа: "Я уже так долго этим занимаюсь и до сих пор не знаю, что делаю" – и т.д. и т.п. А потом, где-то через полгода, я получаю от него письмо: "Я живу в особняке в Лос-Анджелесе и играю в группе, и мы записываем свой первый альбом – следите за его выходом". А затем уже я услышал по радио эту их песню – "Mr. Jones".

Richardson: Это кто? Steve Bowman?

Xepoleas: Ага.

Schnalle: Я один раз получил телефонный звонок с автоответчика, и сообщение было примерно таким: "Привет, Wally, я в нью-йоркском офисе на студии Wind Up Records". Это тот парнишка [Adrian Robison], который сейчас играет с Strata. Он не занимался у меня в течение двух лет, но хранил номер моего телефона. А потом он вернулся – еще до того, как они приступили к записи своего второго альбома, – и говорит: "Хочу взять несколько уроков – подточить навыки перед следующим альбомом". Он приехал на урок в гастрольном фургоне и все такое, а я вышел и говорю: "Дай на фургон поглядеть", а это был старый белый фургон 70-х годов, весь побитый. Спрашиваю: "Тебе хоть платят за гастроли?" А он глядит на меня, весь такой возбужденный: "Да, 20 долларов в день". Он всерьез был настроен заниматься.

Schnalle: Но у меня был еще один паренек, который сейчас в группе Stomp!

Curotto: Ага, один из моих учеников тоже играл в Stomp!

Schnalle: А один из моих бывших студентов какое-то время играл с Lauryn Hill.

Curotto: Я пару месяцев давал уроки Paul’у Bostaph’у, который потом перешел в группу Slayer. Только прошу, не ошибитесь, когда будете это печатать, потому что, когда студенты меня спрашивают, я им говорю: "Paul прекрасный барабанщик и уже умел играть. Он просто хотел научиться кое-каким дополнительным вещам, как раз когда готовился покинуть предыдущую группу, прежде чем войти в состав Slayer.

Richardson: А вот мы [кивает в сторону Schnalle] оба обучали Jen [Carlson из группы Angry Amputees]. Она уже знает, что это такое – бывать на гастролях. Среди моих учеников пока еще не было крупных рок-звезд, но это дело времени.

Какой оптимальный совет вы бы дали любому, кто подумывает о том, чтобы заняться преподавательской деятельностью?

Schnalle: Необходимо иметь чувство ответственности перед студентами – быть в ответе за то, чему обучаешь.

Xepoleas: Если вы страстно увлечены своим делом и испытываете неодолимое желание им заниматься, старайтесь быть ответственным, играйте как можно лучше, будьте хорошим человеком – и вас ждет успех.

Richardson: Думаю, каждый из нас занимается этим потому, что мы любим барабаны. Если у вас нет к этому любви, вряд ли вы удержитесь на плаву.

Перевод сделан с разрешения правообладателя DRUM! magazine. При копировании перевода ссылка на сайт Drumspeech.com обязательна.